В последние два года обжарщики всё чаще ездят в страны происхождения кофе и закупают зелёное зерно напрямую у фермеров. Такая система торговли называется Direct Trade.

Мы обсудили особенности этой системы и роль трейдеров в цепочке от фермера до потребителя со Светланой Гуггенбюль и Кираном Рентцем — основателями компании-импортёра зелёного кофе «Cocar», которая за три года заняла заметную долю рынка поставок зелёного кофе в России.

Светлана Гуггенбюль родилась в русско-швейцарской семье. В 2000 году переехала в Швейцарию. Профессионально занималась бальными танцами в России и Швейцарии. На турнирах больше не выступает, но тренирует участников в швейцарском телешоу «Танцы со звёздами». Работала трейдером сырья в американской компании FCStone, которая входит в рейтинг Fortune 500 INTL. Там же познакомилась с трейдером кофе Патриком Гриффином. Семейное предприятие Патрика с его отцом Робертом во главе уже более 40 лет работает в кофейной индустрии: связывает между собой импортёров и фермерские кооперативы, помогает им согласовывать поставки, подготавливать необходимые документы, выбирать качественное сырьё и подтверждает его в своей лаборатории в Рио-де-Жанейро.

Киран Рентц родился в Австралии, по образованию юрист. В 2010 году работал в составе миротворческой миссии ООН в Восточном Тиморе. Там он помогал фермерам производить кофе, чтобы исправить бедственное положение населения. Своими глазами увидел, как покупка одной чашки кофе вносит вклад в экономику развивающейся страны.

О системе закупок зерна в разных странах

—  Вы закупаете зелёное зерно в Бразилии, Колумбии, Гватемале и Эфиопии. Расскажите, как это происходит?

Киран: Мы получаем запросы от клиентов на поставку кофе из Бразилии, Эфиопии, Колумбии и Гватемалы. При покупке зерна в этих странах могут возникнуть сложности, связанные с особенностями рынка кофе в конкретной стране. Чтобы их избежать, мы заводим хорошие контакты и лично встречаемся с фермерами и экспортёрами. Это помогает нам убедиться, что кофе и сотрудничество будут качественным.


Поездка в Эфиопию

Светлана: Мы работаем через профессионального экспортёра со своими станциями обработки или локальным кооперативом, который объединяет разные фермы одного региона. Дело в том, что большинство фермеров поставками не занимаются и рассчитывают на поддержку кооператива. Поэтому, например, в Бразилии и Колумбии мы работаем через них.

У нас был случай, мы познакомились с фермером Сантьяго Лондоньо. У него мы нашли уникальный микролот, который нам очень хотелось привезти, но на тот момент Сантиаго не работал с нашим экспортёром в Колумбии. В данной ситуации мы берем инициативу и знакомим фермеров с кооперативом, с которым сотрудничаем. Затем кооператив помогает нам купить кофе и оформить документы, чтобы привезти его в Россию.

Кооперативы помогают и с обработкой. Так как для обработки пачмента требуется дорогостоящее оборудование, в Колумбии региональные кооперативы сдают зерно в пачменте экспортёру на станцию сухой обработки для подготовки к экспорту. Хотя есть и такие фермеры, которые обрабатывают кофе на ферме.

В Гватемале, где у фермеров не хватает средств, чтобы организовать собственную станцию мытой обработки, они просто сдают ягоды нашим партнёрам. Партнёр в Гватемале обрабатывает кофе, а затем отправляет нам.


Поиск кофе в Гватемале

В Эфиопии мы покупаем кофе на разных станциях мытой обработки. Проследить кофе до одной фермы в Эфиопии всё ещё очень трудная задача.

— Какие сложности возникают при закупках кофе напрямую?

Светлана: Если обжарщик начнёт закупать кофе без посредника, его ждёт огромная работа, которая в его обычные функции не входит. Получать большое количество образцов кофе, следить за рынком и ценой на бирже, работать с транспортными компаниями, готовить пакеты документов, чтобы всё привезти и правильно растаможить.

При этом если обжарщик или кофейня работают с импортёром, им ничего не мешает присоединиться к поездке в страну происхождения и выбрать кофе самостоятельно. А импортёр это зерно им доставит.

Это всё важные факторы в закупках кофе: прозрачность, прослеживаемость, доверие и долгосрочность сотрудничества.

Потребителю и обжарщикам важно понимать свою роль в цепочке поставки кофе. Каждый должен заниматься своим делом. Обжарщик концентрируется на своей работе: проработке профилей, контроле качества, упаковке. То есть, работает с кофе, который у него на руках.

Мы стараемся делать так, чтобы между конечным потребителем кофейни и фермером было как можно меньше посредников.

Пример самой простой цепочки: появился новый микролот кофе. Ферма поставила его нашему партнёру в Колумбии Racafe. Партнёр провёл халлинг этого кофе в пачменте, отобрал все дефекты зерна, упаковал, наложил логотип на этот мешок, подготовил весь пакет документов и отдал этот кофе нам — импортёру. Мы этот кофе растаможили, положили на склад, организовали покупку. То есть, вложились в кофе ещё до того, как он оказался у потребителя на руках.

О развитии сертификации кофе Organic и Fair Trade в России

— На западе популярны сертификации Organic и Fair Trade. А в России они практически не распространены. Будет ли развиваться это направление у нас?

Киран: Есть две основные группы сертификаций. Первая — сертификация для тех, кто заботится о своём здоровье, например Organic. Чтобы получить этот сертификат, плантации как минимум три года не должны использовать синтетические пестициды и гербициды.

Вторая группа — это социальные сертификаты. Rainforest Alliance, UTZ — в пользу сохранения лесов, флоры и фауны на месте происхождения кофе. Сертификат Fair Trade — в поддержку условий труда и оплаты на фермах в развивающихся странах.

На западе и в Австралии кофе с сертификацией Rainforest и Fair Тrade настолько распространён, что используется в крупных сетевых компаниях, таких как Макдоналдс и Старбакс. Предполагаю, что-то подобное в будущем будет и в России.

Светлана: Органик кофе был бы очень популярен в России. Но проблема в том, что органический кофе теряет данный статус, так как зерно проходит фумигацию при импорте — обработку зерна для уничтожения насекомых. Такой кофе уже невозможно сертифицировать как органический. Могу сказать, что кофе, который продаётся в России как Organic, этой категории часто не соответствует.

Мы уже начали импортировать кофе сертификации Rainforest Alliance — в этом году поставим нашему первому клиенту кофе с товарным знаком Rainforest Alliance. Этот кофе родом с сертифицированных ферм, которые сохраняют природу. Мы планируем масштабно продвигать эту тему. Я думаю, что у Rainforest Alliance большое будущее в России.

А вот о развитии сертификации Fair Тrade в России я практически ничего не знаю. Но мы заинтересованы привозить и этот кофе на российский рынок.


Посещение школы в Сьерра Неваде. Дети фермеров, сертифицированных Fair Trade

— Как сертификация работает в европейских странах?

Светлана: Компания имеет право наносить товарный знак какой-то сертификации на свои пачки, стаканы навынос, брошюры, только если сертифицированы сама ферма, обжарщик и импортёр.

Если компания — небольшой обжарщик, и у вас в городке одна кофейня, то для вас это нерентабельно.

— Вы сказали, что для некоторых видов сертификации нужно дополнительное оборудование.

Киран: На самом деле, это зависит от правил сертификации Organic. Разные страны устанавливают свои правила в этой сфере. В России существует орган по сертификации органических продуктов, но он не воспринимается всерьёз на международном и национальном уровне. Чтобы Россия развивала популярный и надёжный рынок органических продуктов питания, такой как в Европе, Австралии или США, важно повышать осведомлённость участников рынка об органической сертификации и органах её регуляции.

Важно также понимать, что сертификат Organic делает продукт дороже. Согласитесь, помидор, который вырос на бабушкиной грядке, отличается от обработанного химией томата.

— На Западе конечный потребитель понимает важность и ценность сертификации?

Светлана: Система работает в обе стороны. Вы продаёте сертифицированный продукт, чтобы показать потребителю, что берёте на себя ответственность. Когда потребитель уже понимает ценность сертификации, он будет привязывать к ней свою покупку. Вопрос в том, кто будет первым это делать — вы предлагать сертифицированный продукт и «приучать» потребителя к такой покупке, или наоборот.

— Приводит ли сертификация к увеличению цены на конечный продукт?

Киран: Для сертификации Fair Тrade идёт минимальный процент наценки — фиксированный по рынку кофе. На данный момент, рынок — это 105 центов. Премиум — это ещё 30 центов сверху. То есть, гораздо дороже, чем покупать кофе без сертификации. На данный момент кофе Fair Trade стоит гораздо дороже, чем любой другой кофе на рынке.

Светлана: Если цена будет 200 центов за фунт кофе арабики, то Fair Trade так и остаётся в размере 30 центов. Цена этих сертификатов идёт в тандеме с мировой ценой кофе.

«Смотреть на кофе глобально»

Светлана: В странах происхождения меня трогает неимоверная бедность, это сильно влияет на восприятие своей работы. В бедных странах производство кофе — одна из самых важных частей экономики. Кофейный бизнес помогает тысячам семей по всему миру.

Например, президиум Объединённых Наций нашёл выход, как помочь экономике послевоенного Вьетнама — производить робусту. Спустя несколько лет эта страна стала самым крупным поставщиком робусты в мире. Именно такие истории, связанные с кофе, многое для меня значат.

Конечно, коммерческие вопросы: закупка кофе через фермерские кооперативы, поставки клиентам, сертификация кофе — это важно. Но я стараюсь смотреть на кофе глобально и думать, скольким людям во всём мире кофе помогает зарабатывать на жизнь.

Основатели Cocar о роли трейдеров в поставке кофе и сертификации зерна

Вам может быть интересно:

Фильтр Cerapotta: традиционная керамика и креативные идеи для чистого кофе по вашему вкусу

03 авг 2023 · 12 мин. на чтение